Одиннадцать лет Сергея Игнатьева

Анатолий Аксаков, депутат Госдумы России, президент Ассоциации региональных банков России

Дольше Сергея Игнатьева у руля главного банка страны находился лишь известный либерал и антикрепостник Евгений Ламанский, возглавлявший Госбанк Российской империи в 1866–1881 годах.

Итог недавнего опроса агентства Bankir.Ru: деятельность Игнатьева на «хорошо» и «отлично» оценили 48% респондентов. Для человека, управлявшего институтом такого масштаба и такой срок, результат более чем потрясающий: многие политики позавидовали бы такому уровню оценок.

Разумеется, в формате журнальной колонки можно лишь тезисно обозначить знаковые моменты. Что же случилось с Банком России при Сергее Игнатьеве?

Центробанк вел постоянный диалог с банками. Причем – сделал этот диалог не дискретным, а постоянным процессом.

Банкиры могли сетовать на «упертость» ЦБ в тех или иных вопросах, оказаться на «прицеле» острого на язык Алексея Симановского или жаловаться на твердость позиций Алексея Улюкаева, но одно отрицать невозможно – при Сергее Игнатьеве ЦБ никогда не отказывался от диалога, никогда не ограничивался директивными действиями без объяснения логики тех или иных решений.

В итоге Центробанк стали называть «транспарентным». Что это означает? Что вся денежно-кредитная политика в стране стала открытой не только участникам рынка, но и любому наблюдателю, будь то политик, эксперты, обычный обыватель. Огромный прогресс за десять–пятнадцать лет – от келейной «семибанкирщины» к открытости и прозрачности.

Еще одно следствие – Центробанк стал предсказуем. То, в чем всегда упрекали российское экономическое пространство, – отсутствие предсказуемости. Конечно, это не значит, что политика однозначно стала эффективной, максимально наилучшей, комфортной для развития. Но это уже – огромный шаг. Поскольку предсказуемая финансовая политика может стать при прочих равных комфортной, а непредсказуемой это не дано по определению.

Центробанк стал эффективным. Финансовый кризис 2008–2009 годов впервые показал: российское казенное учреждение может быть точным, быстрым в решениях. По сути, это был пример того, как государственный институт способен действовать в форс-мажорных обстоятельствах. Пример оказался успешным. При Сергее Игнатьеве Центробанк научился отвечать не только на вопрос «Кто виноват?», но и на вопрос «Что делать?». Причем отвечать конкретикой – вспомним меры по рефинансированию банковской системы, беззалоговые аукционы ЦБ и ряд других мероприятий того периода.

У банковской системы России много проблем. Но за эти 11 лет мы увидели однозначный прогресс как минимум по нескольким направлениям. Практически исключен банкран. Исчезли валютные спекулянты. Заметно вычищены авгиевы конюшни банков-«прачечных». Кэптивные банки окончательно уступили первую скрипку универсальным и розничным банкам.

Главный вопрос, который возник со сменой руководства ЦБ, заключается не в персоналиях. Эльвира Набиуллина – отнюдь не «джокер», рынок имеет представление о ее взглядах, экономической логике, стиле работы.

Главный вопрос – вечная парадигма российского финансового рынка – о возможной смене национальной денежно-кредитной политики.

Либерал Игнатьев был столпом консервативной денежно-кредитной политики. Важно не перегнуть палку в другую сторону. Наверное, на первый взгляд, выглядит странно: Аксаков, которого столько «журили» за призывы к мягкой девальвации рубля, говорит о потенциальном риске либерализации денежно-кредитной политики. Да, потому что сегодня наибольшую опасность представляют не консерватизм или либеральность, а крайности. В экономику надо «вбросить» столько денег, сколько необходимо для бизнеса, а не для потребления.

Я согласен с позицией Сергея Игнатьева, высказанной в недавнем интервью «Ведомостям»: «Основная проблема не в ограничении совокупного спроса, а в том, что можно назвать «закупориванием» каналов предложения». Деньги должны пойти на развитие инфраструктуры, а не на финансирование спроса в чистом виде.

Иными словами – необходим взвешенный курс.

Могут спросить: «Так консерватизм или либеральная денежная политика?». Вспомнить поговорку: «За двумя зайцами погонишься». Или процитировать из старого анекдота Обезьяну (когда Лев предложил красивым зверям встать справа, а умным – слева): «А мне что, разорваться, что ли?».

Но ведь мы и хотим быть умными и красивыми одновременно. Невозможно иначе одновременно сдержать инфляцию и развить финансовый рынок. Не «перегреть» экономику и построить мировой финансовый рынок. Сегодняшний Банк России – инструмент, вполне дееспособный для того, чтобы осуществить такую политику.

 

P.S. Колонка написана для журнала «Профиль».