Анатолий Аксаков: «В цифровом законодательстве надо действовать энергично, но с учетом всех потенциальных рисков»

– Итак, насколько я понимаю, работа по всей актуальной «повестке дня» - криптовалюты, блокчейн, новые виды инвестирования - уже приобретает характер выхода на финишную прямую. Готовы два законопроекта – о криптовалютах и о крайдфандинге. Почему их два? Почему они разделены? Какие вокруг них сюжеты сейчас складываются?

– Да, два законопроекта. Готовились оба при моем участии, базовыми институтами по подготовке этих проектов были Центральный банк (в обоих случаях), Министерство финансов (законопроект о цифровых финансовых активах), Министерство экономического развития (законопроект о краудфандинге). Было поручение президента подготовить законопроект, связанный с цифровыми финансовыми активами, с регулированием ICO. Что касается краудфандинга, то это тема более широкая, чем только лишь рынок цифровых активов. Да, там часто используется процедура ICO, она является очень важной составляющей, это элемент краудфандинга, но сам краудфандинг - более широкое понятие.

Все материалы Finversia-TV

– То есть ICO на основе блокчейна – один из вариантов краудфандинга?

– Да. Инвестирование в форматах краудфандинга может проводиться с применением облигаций, акций, иных инструментов и поэтому решили не объединять два этих закона, а только вмонтировать в закон о краудфандинге вопрос, связанный с ICO. Законы должны коррелировать руг с другом, поэтому их внесли одновременно на рассмотрение в Госдуму.

– Я правильно понимаю, что мы сейчас проделываем ту же эволюцию, что и многие страны, то есть мы, по сути, отказываемся от понимания крипты как валюты и придаем ей статус именно актива?

– Да, мы договорились, что это не валюта, не денежный платежный инструмент, а актив. Актив является имуществом. Соответственно, все законодательные акты, регулирующие имущественные права, имущественные вопросы, распространяются на криптоактивы.

– Включая налоги?

– Включая налоги, хотя по налогам, понятно, надо будет еще разбираться. Но в принципе налоговое законодательстве уже позволяет все эти вопросы решать. Почему я говорю «разбираться»? Потому что есть позиция, что майнеров надо на пару лет освободить от налогов для того, чтобы они спокойно, свободно могли легализоваться, не опасаясь, что какое-то дополнительное бремя на них появится.

– Если это активы и имущество, то, следовательно, майнинг становится производством?

– Майнинг – производство; тот, кто занимается майнингом, является предпринимателем. Если физическое лицо – то это индивидуальный предприниматель, если это большой бизнес - юридическое лицо.

– Российская ассоциация криптовалют и блокчейна критикует законопроект, возражая против того, что майнинг является предпринимательской деятельностью.

– Реально это бизнес, люди занимаются этой работой как бизнесом, зарабатывают приличные доходы, это должно регулироваться. Тем более, мы знаем, что случались уже пожары, связанные с майнингом, поскольку слишком большое было давление на энергетическую систему, иногда не очень подготовленную для промышленного майнинга. Были выбивания пробок в домах, когда опять же нагрузки на энергетические системы жилого помещения резко возрастали, были перепады потребления. Поэтому, этот вопрос должен регулироваться и с точки зрения защиты интересов граждан, которые не занимаются этим, но проживают в соседстве с теми, кто майнингом занимается. И, я думаю, в этом заинтересованы, в первую очередь, и сами майнеры: они не хотят, полагаю, чтобы к ним приходили некие надзорные, а то и силовые структуры и привлекали их к ответственности. Солидные организации хотят работать в легальном пространстве, платить налоги и ощущать себя вполне добросовестными участниками экономической системы.

– Знаете, вот я как раз хочу, чтобы к ним пришли силовые структуры. У меня в доме был пожар из-за перегрузки, вызванной каким-то майнером, и лично мне это обошлось в 30 тысяч рублей за замену сгоревшего компьютера. А этот человек , который майнит, как бы ни за что не отвечает… Вот туту меня возникает вопрос, противоположный вопросу ассоциации: дорогая Дума, а меня-то можно защитить?

– Безусловно. В законе прописано, кто является майнером. И этот вид предпринимательства определяется, исходя, в том числе, из потребления большего объема электроэнергии, чем в среднем по данной территории, местности или жилому помещению. Как нам сказали специалисты, это легко вычисляется. Соответственно, должны быть установлены требования, где можно заниматься майнингом. Промышленный майнинг должен осуществляется в особых местах, с мерами защиты. И главное – с защитой интересов тех, кто этим не занимается, не хочет заниматься, а хочет нормально жить, нормально потреблять электроэнергию и обитать в пожаробезопасных местах.

– Вот вы заговорили о защите… Возникает еще более глобальная тема с точки зрения защиты. Меня не оставляет ощущение, что если даже криптовалюты и блокчейн – технологии будущего, хотя и существует вокруг этого большой психоз, то ICO - это на 90% «остап-бендеровщина».

– Сейчас ICO активно проводятся; и как раз из-за того, что эта процедура не регулируется, более 90% (а некоторые говорят - 95%) ICO - это недобросовестные операции, мошенничество. Люди, тем не менее, вкладывают деньги в токены, которые выпускаются в ходе ICO. Это говорит о том, что есть спрос на такого рода инструменты - инструменты, которые позволяют гражданам, по их мнению, в будущем заработать приличные доходы от реализации проектов. Если будут легальные площадки для проведения ICO - а закон это предусматривает, - думаю, все от этого выигрывают. Законопроект предусматривает, что такие легальные площадки должны требовать от инициаторов ICO характеристики проектов, описания, перечень документов, которые надо предоставить инвесторам, для того, чтобы убедиться: проект – реальный, деньги будут вкладываться не в воздух, не в мошенническую схему, а в реальное дело.

– А что такое – «легальная площадка»?

– Это может быть биржа или любая другая площадка, соответствующая требованиям закона, который мы должны будем принять, и требованиям Центрального банка, который по нашему замыслу должен регулировать этот рынок, включая процедуру ICO.

– Допустим, я имею ООО и хочу привлечь деньги. Если я просто напечатаю акции, выйду на улицу или в кафе, или в соцсетях объявлю, что выпустил акции, - я совершаю незаконное действие. Хочешь акционерную форму капитала - иди и регистрируйся в обязательном порядке. А ICOшники творят что хотят и сегодня я слышу критику, что эти чертовы чиновники и консерваторы-депутаты хотят зажать такую свободу. И у меня возникает вопрос: за что тогда мы Мавроди запрещали?

– Мавроди строил «пирамиду», а вот когда он начал объявлять, что строит «пирамиду», то в принципе его уже трудно было привлечь к ответственности, трудно назвать мошенником, поскольку он уже не обманывает, а честно говорит: я строю «пирамиду», вы можете потерять свои деньги… Для того, чтобы привлечь к ответственности Мавроди, мы приняли специальные законодательные акты, регулирующие «пирамиды», и рассказывающие, что такое «пирамида»…

В данном случае принятие закона позволит как раз выиграть добросовестным предпринимателям, которые хотят, чтобы как можно больше инвесторов по упрощенной схеме вложилось в их проект.

Скажем, я хочу реализовать какой-то технологичный стартап. Или, наоборот, самое приближенное к земле дело – например, организовать производство соков в Крыму, Которого, кстати, нет… Удивительно: там, где растут виноград, фрукты и овощи, - нет собственного производства соков… И вот, чтобы организовать производство, мне нужны средства. Я выхожу на соответствующую площадку, выпускаю токены, все это осуществляется в цифровой форме, используется смарт-контракт. Инвестор дает деньги, это фиксируется в смарт-контракте, у него появляются права собственности на этот инструмент - токен.

– Где они регистрируются, эти права? Если я купил акции, то права фиксируются в депозитарии…

– Если с использованием блокчейна, то они фиксируются в распределенном реестре. Но токены могут выпускаться и без использования смарт-контрактов и без использования блокчейн. Тогда все права также как и в случае с акциями фиксируются в депозитарии. Все это в законопроекте прописано.

– Все равно, наверное, останется много «сырых» зон? Вот, например, много лет потребовалось, чтобы в России как-то более менее выстроить законодательство по защите прав миноритариев, по защите прав акционеров вообще. Тут предстоит такая же эпопея?

– Поскольку здесь действуют все имущественные права, то автоматом распространяется действующее законодательство, касающееся имущественных прав. Оно будет действовать на правоотношения между эмитентом и инвестором в краудфандинге.

– По вашим ощущениям, как будет строиться работа по этим законопроектам? Это будет весенняя сессия, осенняя сессия?

– Я думаю, что это будет уже сейчас, в апреле в первом чтении - мы так построили наш план рассмотрения этих двух законопроектов. Конец мая - начало июня – это второе и третье чтение. Соответственно, в июле законы уже начнут действовать. То есть мы рассчитываем, что они будут приняты в весеннюю парламентскую сессию. Следующий шаг - ЦБ должен в ближайшее время запустить так называемую «песочницу» и с помощью этой «песочницы» протестировать криптовалюты, ICO. Цель тестирования – понять, что надо подправить в законодательстве для более эффективной работы на этом рынке.

– То есть, скорее всего, это законодательство будет эволюционировать?

– Безусловно. Законодательство всегда должно совершенствоваться, нет предела совершенствования. Но при этом мы понимаем, что надо действовать очень аккуратно и здесь наиболее консервативен ЦБ, поскольку он отвечает за стабильность финансовой системы. ЦБ опасается, что криптовалюты, криптоинструменты используемые как денежные суррогаты, могут разрушить нашу финансовую систему.

– А вообще какие именно основные споры и опасения вокруг этой темы возникают?

– Сейчас бьются вокруг темы обращения криптовалют. Есть подход, что обменники, площадки, которые включены в реестр ЦБ, должны давать возможность гражданам свободно покупать и продавать криптовалюты. Это исключит риск попадания в мошеннические схемы, когда деньги перечисляют, а криптовалюты нет. Второй подход – свободное обращение криптовалют.

Нашли компромиссный вариант: такое право может возникнуть у граждан и у площадок, но оно может возникнуть только по решению ЦБ. Сделано это намеренно, ЦБ будет создавать «песочницу», тестировать криптовалюты и, если он почувствует, что та или иная криптовалюта реально может работать как платежный инструмент, то сможет дать разрешение использовать эти криптовалюты для оплаты, например, токенов.

Скажем, я вполне допускаю идею крипторубля. В моем понимании - это тот же рубль, который эмитируется ЦБ, но оборачивается не в централизованной системе расчетов и платежей, а в блокчейне, где участники используют этот крипторубль для оплаты своих взаимоотношений.

– То есть майнить его будет невозможно?

– Либо это будут майнеры, которые работают под контролем ЦБ.

– По вашим ощущениям, от классических игроков финансового рынка насколько виден интерес к этой теме? Скажем, российские банки как-то интересуются потенциальными возможностями блокчейна и крипторынка?

– Банки очень активно включились в эту работу. Многие банкиры являются фанатиками этого дела и считают, что это - будущее системы экономических взаимоотношений. Они считают, что централизованные расчеты уйдут в прошлое, а будет система расчетов в распределенном реестре. Они считают, что банки исчезнут как класс, поскольку не нужны будут финансовые посредники: продавец и покупатель смогут напрямую рассчитываться за услуги или товары. Так что многие банки активно включились в этот процесс. Знаю, что и банки с мировыми брендами имеют группы сотрудников, занимающихся этой темой. Поэтому к этому вопросу надо относиться серьезно. И, в общем-то, уже относятся серьезно, хотя скорость транзакции в блокчейн пока намного ниже, чем скорость транзакции, осуществляемой, например, в VISA, MasterCard или у нашей карты «Мир». Пока блокчейн проигрывает в этом плане, но когда технологии позволят эти транзакции значительно ускорить - тогда, вполне возможно, появится и крипторубль и банки начнут уходить на второй план.